Пару дней назад в интернете появилась информация об очередном пропавшем моряке, третьем помощнике капитана судна GRAVITY (IMO 9626986, флаг Либерии). В настоящее время моряк числится «пропавшим без вести».

Сначала все решили, что это суицид, а позже, по информации одного из членов экипажа стало ясно, что на борту был конфликт на почве национальной неприязни и, вполне возможно, что моряк исчез не просто так, а ему «помогли».

В своей статье мы хотим рассмотреть довольно часто, к сожалению, встречающуюся ситуацию, когда моряки исчезают с борта. И поговорить о том, что происходит после: как проходит расследование, какую компенсацию получают родственники, как себя поведут правоохранительные органы, страховые организации, и что остаётся в итоге.

Как я уже сказал, исчезновение – это одна из самых распространённых причин гибели моряков во время рейсов. В тоже время — это и самые плохо расследуемые случаи. И всё потому, что судно, по закону, является территорией государства, под флагом которого оно ходит.

Естественно, что любое морское судно постоянно переходит большие расстояния от одной страны к другой, пересекает моря и океаны. И когда случается ситуация, которая требует юридического анализа происшествия, например, дознания или следствия, то имеющие на это прямые полномочия органы власти не имеют возможности исполнить свой долг. По идее, в случае совершения преступления на борту, роль полицейского приходится взять на себя капитану: он должен связаться с правоохранительными органами государства флага, получить чёткие инструкции по сбору материалов, необходимых для определения состава уголовного дела, таких, например, как сбор улик и объяснений экипажа, фиксации фактов и т.д. Но капитан не следователь, а уголовный процесс – дело весьма непростое.

Так что вышеописанный процесс доведения уголовного дела до суда, практически со сто процентной вероятностью, развалится по самым примитивным обстоятельствам: из-за отсутствия состава или же из-за процессуальных нарушений в ходе расследования.

В таком случае в дело вступают полицейские близлежащего порта захода, но и в этом случае рассчитывать на пристрастное рвение полицейских раскрыть дело тоже не приходится. Для них это рутинная работа, которой они будут заниматься постольку-поскольку, ведь преступление произошло не на их подведомственной территории, а, значит, и в план по раскрываемости это не попадёт, да и опять же, в таких случаях столько подводных камней, что проще вообще не бросаться на амбразуру, засучив рукава, а отработать формально, «для галочки». Исключение составляют дела, связанные с транспортировкой наркотиков.

Даже если один моряк, гражданин страны «А» нанёс тяжкий вред здоровью другому моряку, гражданину страны «Б», и уголовное дело будет открыто, то встаёт вопрос: как моряку из страны «Б» взыскивать деньги за ущерб со второго моряка, из страны «А»? Тем более, что компания-работодатель тут как бы и вовсе не при делах.

Поэтому, понесёт ли виновный наказание - большой вопрос.

А если говорить о случаях исчезновения моряков, то здесь сценарий обычно разворачивается следующим образом:
На судно приезжает страховой комиссар или кто-то аналогичный. Берёт с моряков объяснения и составляет отчёт таким образом, что из него будет ясно только одно: что это суицид, а никак не несчастный случай.
Этот отчёт непременно будет передан в страховую компанию, а та будет до последнего утверждать, что моряк сам пошёл на такое действие, то ли потому, что психически не здоров был, то ли ради солидной денежной выплаты в пользу своей семьи.

За последние годы признание пропавших без вести моряков «самоубийцами» страховые компании поставили на четкий поток. При этом факт «самоубийства» устанавливается ими безо всяких доказательств: то есть тогда, когда нет никаких подтверждений (или же они умышленно сокрыты), что это был именно суицид, а не несчастный случай; или что моряком не была соблюдена техника безопасности; или что он выполнял распоряжение вышестоящего по рангу и т.д. Так проще всего решать проблему.

Причина примитивна — это быстро, просто и отлично экономит деньги страховщиков.

В этом случае решающую роль в вопросе о выплате компенсации родственникам будет играть именно национальный профсоюз, аффилированный МФТ. Стоит отметить, что типовой текст проформы коллективных договоров МФТ тоже имеет уточнение по части выплат за потерю жизни - страховая заплатит за всё, кроме суицида.

А вот в тексте «Модельного соглашения для норвежских судовладельцев» таких уточнений нет, там заплатят за всё. В любом случае крайне важно, чтобы судно было покрыто коллективным договором МФТ, подписанным тем самым национальным профсоюзом.

Только он будет оказывать давление на судовладельца и страховую компанию. Для всех остальных это будет, как в ситуации с полицейским в порту захода – закрыть по-быстрому и «галочку» поставить.

Если есть коллективный договор, то даже в случаях, когда моряк ушёл из жизни умышленно, его семья получит помощь, благодаря профсоюзу. У нас уже было много таких примеров.

Сегодня мы не будем рассуждать о том, какая форма коллективных договоров лучше. У всех есть свои особенности и плюсы, но и так понятно, что конкретно в этом вопросе, моряк и его семья защищены лучше, когда нет дополнительных уточнений.

А ещё лучше, если мы будем подходить к решению таких основных вопросов с тем же рвением и силой, как сейчас, например, боремся с временными проблемами, вроде проблем моряков, возникших на фоне пандемии COVID-19. Пандемия скоро пройдёт, а незащищённость и уязвимость моряков останется.

А если говорить о случаях исчезновения моряков, то в первую очередь, на судах под удобным флагом должно быть более объективное расследование, осуществляемое незаинтересованными лицами, а не страховыми комиссарами, которые получают зарплату от страховой компании.

Если же говорить о всех проблемах, с которыми сталкиваются моряки по всему миру, то в первую очередь, им нужно объединяться в профсоюзы. Так как на сегодняшний день профсоюз – это, пожалуй, единственный эффективный способ защитить свои права и обезопасить себя от львиной доли проблем и неприятностей, с которыми может столкнуться абсолютно любой моряк.

Пётр Дзендзелюк,
юридический отдел КРО РПСМ